Предисловие
И поныне 22 июня 1941 года для многих жителей России и стран бывшего СССР – особая дата. Для моего поколения людей, родившихся после Победы, в конце 40-х, она оживает в памяти по воспоминаниям родителей, знакомых, близких людей, переживших эту войну в крови, окопах, сражениях, лишениях и страданиях. Тыл тоже был фронтом – без крови, но от этого легче не было. Уже долгие годы в канун 22 июня меня охватывает тихая грусть, в памяти воскресают воспоминания очевидцев тех страшных дней – родителей, близких, родных моих друзей детства. Я в какой-то мере счастлив, что моему поколению не пришлось познать всю силу накала той ужасной трагедии. Кто-то из моих одноклассников, будучи в офицерских чинах, участвовал в афганской войне, кому-то «досталась» чернобыльская катастрофа. Но думаю, что по трагическому накалу лишений и страданий Великая Отечественная война не имеет себе равных.
Всю жизнь я трудился на благо своей Родины – сначала Советского Союза, а теперь и России. И поныне работаю, несмотря на возраст. Мы выросли, и с молоком матери впитали доктрину мира, повторяя, как мантру: «Лишь бы не было войны». Этот девиз оттуда, из того страшного 22 июня 1941-го.
И снова война у нас на пороге, грозя обрушить и без того стоящее на краю пропасти человечество, ядерным торнадо сметя всю цивилизацию в небытие. Возродившийся в Европе фашизм, нежно лелеемый и опекаемый американскими «ястребами», сделал блок НАТО своим авангардом. Бывший наш союзник по антигитлеровской коалиции, США, подмяв под себя Европу, затеяли очередную войну, сделав ставку на оголтелый укро-нацистский режим. Жаль, что отцы наши и деды не добили бандеровцев, и теперь мы вынуждены воевать с профашистской бандеровской Украиной. Но это лишь формально наш враг. Фактически мы воюем с блоком НАТО, объединившем в едином антироссийском порыве 50 стран. Почти все они – бывшие сателлиты фашистской Германии Гитлера. На их территории идёт ещё другая война, война отмены памяти – когда рушатся монументы, посвящённые как советским воинам, отдавшим свои жизни за освобождение от коричневой чумы, так и знаковым датам победы над фашистской Германией. А впереди всех маршируют и вопят нацистские лозунги бывшие советские страны Прибалтики, и осатаневшая от русофобии Польша, снова носящаяся с древней мечтой «Polska od morza do morza» (от моря до моря). А победить в этой гибридной войне мы сможем лишь сплотившись также, как когда-то весь многонациональный советский народ с началом Великой Отечественной войны.
Предвоенная обстановка в Каневском районе
В истории нашего района отражались те события, что происходили по всей стране. Трудная коллективизация, потом голод, охвативший страну, не могли не сказаться на темпах её развития. Вывод Краснодарского края из состава Северо-Кавказского края в 1937 году положил начало как индустриальному, так и сельскохозяйственному интенсивному развитию.
Перед войной в Каневском районе было более 30 небольших колхозов. Да и сам район ограничивался ст. Каневской, Стародеревянковской, Привольной, пос. Кубанская Степь, ст. Придорожной, хут. Степным, Сухими, Средними, Большими Челбасами, совхозом Красногвардеец. Точных цифр населения района в 1941 году нет, но известно, что численность населения Каневской достигла 20 тыс. только в 1960 году. Можно только представить, сколько народу было положено на алтарь войны.
К 1941 году район был зажиточным. 4 мощных МТС (машинно-тракторных станций) – Каневская, Стародеревянковская, Куйбышевская, Привольненская Урожай зерновых был 14-17 ц с га. В отдельных хозяйствах он достигал 20 ц. Но это была своеобразная планка, к которой все стремились. В колхозах были сады, виноградники, чайные и табачные плантации. Выращивали ячмень, сою, подсолнечник, кукурузу, пшеницу, клещевину, просо, коноплю, пробовали культивировать лён и хлопок. Район был преимущественно сельскохозяйственный. Из промышленных предприятий были лубзавод (пенькозавод), камышовый завод, маслосырзавод в Стародеревянковской, Каневской райпищекомбинат, элеваторы в Каневской и Привольной. Был свой железнодорожный вокзал, электростанция. Имелись специальные госучреждения: предприятие Госрезерва, «Заготскота», «Сенопункт», «Золопункт». Имелись предприятия торговли: райпотребсоюз, сельские потребительские общества и магазины в каждом населённом пункте.
Из объектов здравоохранения – райбольница на 60 коек, районная санэпидстанция, амбулатория в ст. Придорожной, Каневской, пос. Красногвардеец, Стародеревянковской и фельдшерско-акушерские пункты на хуторах и посёлках. Кипела и культурная жизнь. В Каневской был свой районный дом культуры, в каждом колхозе клуб, в ст. Каневской, Привольной, Стародеревянковской, Привольной – проводные радио. Есть скупые сведения о наличии у населения батарейных радиоприёмников. Многие колхозы обзавелись духовыми оркестрами. Было несколько кинопередвижек. В клубах совхозов Кубанская Степь, Красногвардеец, в Стародеревянковской и Привольной были даже стационарные киноустановки. По определению районной газеты «Знамя ударника», личные хозяйства колхозников были зажиточными. Критерии такого статуса: минимум 1 корова, 5-10 овец, 2-3 свиньи, сотня-другая кур; сад, огород, и собственная хата. Хата – с обстановкой – мебель, кровати, постель, одежда и обувь в ассортименте. Обязательно – радиорепродуктор, велосипед, швейная машинка (без неё никак!). Это всё о том, что по определению наших «либералов» крестьянство было обложено непомерными налогами и влачило жалкое существование. Да, крестьянское хозяйство должно было продать государству по фиксированным ценам определённое количество яиц, молока, мяса и шкур животных. Зато колхозы обеспечивали колхозников пастбищами для личного скота, сухими кормами, сеном, соломой, топливом.
Для колхозников поощрялась продажа излишков с/х продуктов на рынке и в потребкооперацию. Можно представить, что муж с женой, работавшие в колхозе, по итогам года получали на трудодни до 10 т кукурузы, пшеницы, семян подсолнечника. Всё это можно было смолоть, получить масло. Благо, мельниц было столько, что в районе даже была профсоюзная организация работников мельничной отрасли. Для примера: мои родители получили, помимо денег по итогам года, около 10 т только пшеницы. Часть оставили для себя, на прокорм животных, а остальное сдали в заготпункт сельпо. А на полученные деньги купили одежду, обувь, велосипед, хозтовары, посуду.
Нужно отметить, что некоторые предметы «роскоши»: патефоны, велосипеды, мотоциклы, модельная обувь и модная одежда продавались только тем, кто сдавал потребкооперации излишки сельхозпродукции. Но с этим мирились. Увы, темпы роста индустрии средств потребления были ещё недостаточны, но некритично.
Повторюсь, что у меня есть все основания оценивать деятельность некоторых лжеисториков, публицистов-борзописцев, ангажированных кинорежиссёров, интерпретирующих отечественную историю исключительно в негативном свете, наподобие Солженицына, Говорухина и др. Чего стоят постоянно прокручиваемые на телеканале «Звезда» пасквили типа «Штрафбат», «Сволочи», «Заградотряд», и иже с ними. Хочется сказать создателям подобных помойных «шедевров»: «Оставьте своё «видение», свои гнусные фантазии при себе».
Как показала начавшаяся Великая Отечественная война, советскому народу было что защищать. А ведь нужно признать, что рабочий класс до войны жил даже лучше, чем крестьянство. К примеру, в Каневском районе было несколько трудовых артелей, и их заработки были довольно высоки, помогая содержать семьи безбедно. И никакой страх, никакое принуждение не заставило бы наших отцов и дедов с такой силой и самоотдачей вынести на своих плечах всю тяжесть войны за все 4 года.
Начало войны
На страницах районной газеты «Знамя ударника» 22 июня 1941 года сообщалось о том, что 21 июня на совещании в РК ВКП(б) руководители ряда колхозов, входивших в состав Новоканевского сельсовета приняли решение закончить постройку водоёма в районе Загребли за 3-4 дня (в то время в Каневской было 2 сельсовета: Каневской и Новоканевской. В его составе были микрорайоны Мыгрынка, Загребля и Забалковка. Прим. автора). Они дали обязательство выделить потребное количество подвод и рабочей силы для полного завершения всех земляных работ к 25 июня 1941 года. Там же прилагался отчёт прораба Лиходневского о темпах строительства водоёма и дамбы под будущую гидроэлектростанцию. (Начатые работы были продолжены только в 1945 году, и к концу года гидроэлектростанцию запустили, и электричество пришло в дома «загреблян». Прим. автора).
В статье «За изобилие кормов» в районной газете шла речь о решении Краснодарского краевого совета депутатов от 14 июня 1941 года «О мерах по увеличению кормов для животноводства в колхозах края». Согласно этому документу, нашему району доведены годовые нормы накопления кормов на одну голову скота на колхозных фермах. Грубых кормов на одну лошадь – 33 ц, на КРС – 22 ц, на свиноматку – 4,4 ц. План накопления кормов – 17500т сочных кормов, в целом кормов – 66000 т, 31000т – для общественного скота.
Статья «Лучше готовить корма» проводила анализ работ по заготовке сена в колхозах, находящихся в юрисдикции Куйбышевской МТС.
«Помощь в прополке» – об оказании помощи колхозу им. Калинина, колхозами «Большевик» и «Красный колос».
Сообщала районная газета и о предуборочном слёте колхозников в ст. Привольной.
«Элеваторы перед уборкой». Каневской элеватор подготовился к новому урожаю неплохо, не хватает лишь деревянных лопат и мешкотары. А вот Стародеревянковский и Привольненский элеваторы технически были не готовы, у них не хватало и весовщиков.
Сообщалось о комсомольском спортивном кроссе, в котором участвовали профсоюзные организации связистов, Куйбышевской МТС, территориальной комсомольской организации, профсоюза «Заготскота», райотдела НКВД.
Обсуждался и вопрос готовности пожарных дружин района и охраны урожаев от пожара.
На 4-й странице газеты была заметка «На фронтах военных действий», в которой сообщалось о бомбёжке гитлеровскими «люфтваффе» английских городов и портов. Не было ни слова о готовности Германии напасть на СССР. В основном сведения носили спокойный, мирный характер.
Но за считанные часы жизнь разделится на два временных промежутка: «до войны», и «после войны».
22 ИЮНЯ
В то роковое утро воскресенья жители всей нашей огромной страны ещё досматривали утренние сны. Рассвет над большей частью Советского Союза наступил в 3 часа 45 минут. Его встретили тысячи выпускников советских школ, у которых 21 июня прошли выпускные вечера. В каневской СШ им. Короленко состоялся выпуск десятиклассников. Девушки с причёсками, в лёгких платьях, парни в костюмах кружились в вихре вальса под звуки духового оркестра. Вручение аттестатов зрелости, выступление учителей и школьников. Горы цветов, часто полевых. Учителям их вчерашние ученики кажутся внезапно повзрослевшими, серьёзными. И на самом деле это так – ведь многим ребятам уже по 18 лет, а кому-то и 19. Неумолимая статистика потом подведёт свой горький итог: из поколения родившихся в 1921-23 гг., их пяти парней до Победы доживёт только один. Десятиклассники 41-го стали офицерами: лётчиками, танкистами, артиллеристами, флотскими офицерами, не говоря уже о пехоте. В пехотных войсках потери были неисчислимые.
Но это потом, а пока они все радуются, поют, встречают рассвет на берегу родного Челбаса. С одним из выпускников предвоенной поры, каневчанином Михаилом Ивановичем Бережко, я был знаком. Его отец был тогда председателем Каневского райпотребсоюза. Самому Михаилу Ивановичу повезло. Он был неоднократно ранен, пройдя через горнило войны, честно прожил свою жизнь и дожил до глубокой старости. Но никто из них в те утренние часы ещё не знал, что уже с запада шла война – самая кровавая из тех, что до этого знало человечество.
Фашистские войска уже нарушили границы СССР. Первыми на защиту стали советские пограничники. Когда мирные люди только просыпались утром, большинство пограничных застав, вооружённых только стрелковым оружием, были уже сметены врагами. Среди взрывов бомб и снарядов, огня пожарищ, мужественные защитники Брестской крепости отбили уже не одну атаку нагло наседавших фашистов. В первый же день изверги продемонстрировали самые варварские методы её ведения, сбросив на 8-тысячный гарнизон, фактически запертый в казематах крепости, колоссальное количество авиабомб, многие из которых были многотонными. Плавился кирпич, металл, Но человеческий героизм был крепче – уцелевший гарнизон отбивал атаку за атакой.
У большинства каневчан, занятых в сельском хозяйстве, воскресенье 22 июня не был выходным. В разгаре сенокос, прополка пропашных культур. Все руководствовались старинным, дедовским постулатом: «Один день год кормит». Колхозникам необходимо везде успевать. Это сейчас на урожай работают гербициды, агротехнологии, механизированная почвообработка, а технологиями были лишь натруженные до кровавых мозолей руки, да тяпка. А как иначе? Пшеницу и ячмень донимают осот и буркун, а на остальных культурах – полная энциклопедия сорняков. Описывать их времени нет, надо безжалостно вырубать, иначе ничего не вырастет. Виной были майские ливни. А следом на подходе идёт вторая прополка кукурузы и подсолнечника. В общем, отдыхать было некогда.
В то утро мой родной дядя Сергей Никитич, бухгалтер Куйбышевской МТС, собирался со своими сыновьями-подростками на сенокос. Сотрудникам МТС были выделены участки под сенокос и заготовку сена для подсобного хозяйства. Поднялись они, едва забрезжил рассвет. Взяли с собой воду, запас еды, и, побросав на плечо косы, они отправились на конюшню запрягать лошадь, и ехать за станицу, где им была нарезана делянка. Старший, Григорий (Гриня), упросил отца управлять лошадью, сев на место возницы. Солнце всходило на горизонте, яркое, но до жары было ещё далеко. Степь была напоена запахами летних цветов, где-то в вышине заливались жаворонки. Роса была обильной, всё вокруг повлажнело, даже пыль за колёсами не поднималась. Отец поторапливал сына: «Коси коса, пока роса!». Гриня, шестнадцатилетний подросток, узкий в кости, но уже высокий и жилистый, косил сильно, размашисто, по-взрослому. Он пытался догнать отца, опыт которого по части косьбы был, всё же, повыше. Сергей Никитич радовался травостою, сена получалось много, и он надеялся заготовить сена для домашней скотины с запасом. Младший, Сашко, был младше брата на 3 года, был не таким опытным косарем, но быстро учился, был сноровист. Да и сама работа была в охотку. Радостные, довольные косари ещё не знали, что их мир уже обрушился под тяжестью страшного слова: «Война!».
Вскоре Сергей Никитич уйдёт на фронт, в 1942 под Уманью попадёт в свирепые фашистские лагеря, названные «уманской ямой», и оттуда его выкупит местная украинка. Сергей чудом доберётся домой, израненный, тяжело больной, и вскоре умрёт от так и незаживших ран. 17-летний Григорий уйдёт на фронт в феврале 1943 года из родной Каневской в составе 89-й Армянской дивизии, освобождавшей северную часть Краснодарского края. Вместе с другими бойцами окажется в печально известной Гарбузовой Балке, но уцелеет, и пройдёт дорогами войны до самого конца. Впоследствии он окончит военное училище, станет офицером, в его жизни будет ещё немало военных дорог, в т.ч. и в Китае. Проживет он долгую жизнь, его не станет в 1995г.
Сашко, Александр, сядет подростком за руль трактора, и горькое военное детство на всю жизнь определит его призвание. Он проживёт долгую жизнь труженика сельского хозяйства. Его грудь украсят Орден Трудового Красного Знамени, медаль за Труд и множество других наград. И проживёт долгую жизнь, аж 90 лет, оставив внуков и правнуков. Но это потом, а пока жутким росчерком молнии в жизнь мирной небольшой станицы ворвалась война.
Многие бойцы, прошедшие войну, от первого до последнего дня, часто были немногословны, словно печатью немоты уничтожавшие в себе, в разуме жуткую память войны.
Муж моей тётки, маминой сестры, Гавриил Алексеевич, был в 1941 году призван из запаса в инженерно-сапёрные войска и войну встретил на строительстве оборонных укреплений неподалёку от Бреста. Стоило больших трудов разговорить его! Меня очень интересовало, что он видел в первый день войны. Дядя долго отнекивался, и отмалчивался. И только один раз он немного рассказал о войне – скупо, сдержанно, тщательно подбирая слова. Говорил, что тень войны витала в воздухе, но комиссары убеждали, что немцы не нападут, а в самом крайнем случае военный действия будут на чужой территории. Фашисты весной и в начале лета 41-го года не раз нарушали границу, пересекали её и самолёты, но комиссары и политруки успокаивали солдат. Немало было и вредительства. Часть артиллерийских орудий, отправленных в арсенал на техуход, вернулись повреждёнными, а доставленные снаряды не соответствовали типу орудий. И, словно бы по чьему-то злобному умыслу, самолёты были скученно размещены всего на нескольких аэродромах.
Он с дрожью в голосе рассказывал, что творилось утром 22 июня. Это был ад. По мнению очевидца, причиной была преступная халатность, если не преднамеренные диверсии и предательство в штабах Особого Западного Белорусского округа. Чем ещё можно было объяснить странные манипуляции с пушками и снарядами? А непонятная ситуация, когда офицеры массово были отправлены в отпуска? Уже в саму ночь на 22-е июня пропала телефонная связь, а рации (нарочно?!) оказались повреждены. А «сбитые в кучу» самолёты оказались фактически заперты на аэродромах.
Вы бы слышали боль, звучавшую в рассказе ветерана, в полной мере испытавшего ужас первых дней войны, хаос и горечь отступления от западной границы в июне-июле 1941 года. О бесчинствах немецкой авиации, о прущих напролом танковых клиньях. Гавриил Фёдорович рассказал о неудачном подрыве моста через реку Березину. Там трагически погибло целое сапёрное подразделение. Мост добивали наши тихоходные бомбардировщики, без прикрытия истребителями. Их погибло там десяток, а бомбы удалось сбросить только одному, да и то малоуспешно. Страшно было смотреть на гибель самолётов и лётчиков, выбрасывавшихся на парашютах. Немцы расстреливали их в воздухе.
Другой наш земляк, каневчанин Пётр Акимович Шемет, 22 июня 1941 года сел в поезд в Краснодаре, чтобы вернуться домой после окончания Краснодарского им. РККА мединститута, уже с дипломом врача. В семье потомственного хлебороба Акима Петровича Шемета с нетерпением ждали сына, готовились отметить возвращение дипломированного врача и долгожданного сына. Уже суетилась многочисленная родня, накрывая столы. Ведь до войны профессия врача была не менее уважаема, чем, к примеру, лётчика – «сталинского сокола». Прибывший новоиспечённый врач даже не успел надышаться вольным воздухом родного дома, как праздник был убит наповал одним страшным словом: «Война!». Пётр Шемет срочно собрался вернуться в Краснодар, в военкомат. Едва обняв родных, он на перекладных прибыл в город. В условиях начавшейся войны в СССР срочно требовались медицинские специалисты, ведь будущие мирные медики обучались параллельно и как военврачи. Война ускорила события, и Пётр Акимович прошёл аттестацию с присвоением чина военврача третьего ранга, что соответствовало званию майора. И это в 24 года. Странно, почему не скромное звание лейтенанта? А дело оказалось в том, что до войны был чрезвычайно высок уровень подготовки врачей. Их готовила профессура, вывезенная в 1918 году из Варшавского университета, где был известнейший в Европе медицинский факультет. Другая часть профессоров осталась Ростовском мединституте. В июле 1941 года Пётр Акимович Шемет стал врачом артиллерийского дивизиона 78-й Отдельной бригады морской пехоты, а потом он стал начальником медсанбата этой же бригады.
Аким Петрович, проводив сына, невзирая на возраст, неподлежащий призыву, ушёл на фронт добровольцем. При этом он справедливо полагал, что на этой войне пригодится его боевой опыт двух войн. Ещё со времён царской армии у него был чин вахмистра (старшины) и опыт младшего командира. Это потом, уже к весне 1942 года в кубанских станицах будут сформированы и обмундированы казачьи сотни из лиц непризывного возраста.
В 90-е годы, в эпоху всяческого глумления над нашей историей, я часто встречал публикации, обеляющие и оправдывающие власовцев и патологических предателей. Дескать, они не виноваты – они были обижены советской властью. Такой счёт мог предъявить и Аким Петрович. Году примерно в 1937 он сильно избил одного активиста, имеющего заслуги перед властью. Причина была весомая – «товарищ N» посчитал, что он и есть сама власть, и ему всё дозволено. И, ничтоже сумняшеся, стал активно приставать к красавице-жене Акима Петровича. Но казак на то и казак. Вступившись за честь жены, Шемет лишил нахала нескольких зубов и пересчитал ему изрядно рёбра. Человечишко попался гадкий, в конце концов, доведя дело до суда с непредсказуемыми последствиями. Местное отделение НКВД попыталось придать делу политический оттенок, упирая на нападение на представителя власти, и требуя расстрела. Но судья разобрался, и перевёл дело в разряд гражданского уголовного процесса. В результате за хулиганство Шемет получил 3 года лагерей. В лагере ему помогли трудолюбие, умение ладить с людьми, вера в справедливость. Срок ему скостили, и он вернулся домой, награждённый медалью за ударный труд. Сын продолжал учиться в институте, и никаких репрессий не было и в помине. Позднее, в перестроечные годы его спрашивали: «Вы не в обиде на Сталина? Вас же репрессировали!». В ответ Аким Петрович с юмором отвечал: «А прычем тут наш Генералиссимус? Посадылы мэнэ за дило. Жалкую тилькы, шо малувато дав по рыпыску тому гадови, шось вин дужэ швыдко оклыгав, мало зубив у його выбыв!».
В октябре 1941 года бригада морской пехоты оказалась у степного колодца на пути к Донбассу, вместе с кавалерийским подразделением. Командир медсанбата решил напоить штабного коня, а в это же время к колодцу подвёл коня и немолодой кавалерист, в котором Пётр Акимович внезапно узнал отца. Радости его не было предела. В семье Шеметов потом вспоминали: «Как в кино!». Вокруг обнимавшихся отца и сына собрались морпехи, кавалеристы, все радовались, пожилые солдаты утирали слёзы. В то время вышел приказ «Ставки», разрешающий родственникам служить в одном подразделении. Так Аким Петрович стал морским пехотинцем. В 1943 году отец и сын оказались в Тегеране, в котором старший Шемет уже был в давнем 1916 году, в составе экспедиции сотника Гулыги, совершившего беспрецедентный марш через пустыню и территорию, занятую турками. А потом, уже на европейском театре военных действий, в 1944 году, Аким Петрович окончил курсы военных ветеринарных фельдшеров, и в звании старшины и ветфельдшера закончил войну. Пётр Акимович после войны окончил Ленинградскую военно-медицинскую академию, и в отставку ушёл в чине полковника медицинской службы, начальника военного госпиталя в Грозном,по сокращению армии в эпоху Хрущёва. Но не отказался возглавить госпиталь МВД Чечено-Ингушской АССР, где прослужил ещё 20 лет.
Люди военных и мирных профессий по-разному встретили день 22 июня 1941 года, но никто из них не запаниковал, не сдался, а грудью встал на защиту своей Родины.
Моя мама, Елена Алексеевна, тот роковой день вспоминала всю свою жизнь, настолько он потряс её. В то воскресенье она проснулась ещё до рассвета. Из окна был виден уголок неба, едва подсвеченный разгорающейся зарёю. Женщина резко вскинулась от тревожного, тяжкого сна, сердце колотилось, а перед глазами ещё мелькали образы видения, которые намертво врезались в память. Снилось, что с нарядно одетыми подругами идут они по бескрайней степи. Справа, слева – кругом поля зреющей пшеницы, подсолнухов. Дорога мягкая, тёплая, в пыли, идти босиком легко. Солнце летнее, яркое, а у дороги – узоры из полевых цветов, необыкновенно красивых. Пахнет нагретой землёй, разнотравьем, тёплым спелым колосом. От запахов, солнца кружится голова, мир и будущее кажутся светлыми и радостными. И хочется закричать от переполняющего счастья. Но ударом, резко, внезапно небо почернело от налетевшей несметной тучи воронья. От их дикого карканья всех охватил ужас, ноги ослабели от страха. И тут вся эта нечисть камнем упала на поля, словно накрыв их чёрным покрывалом. И на глазах оцепеневших от страха девчат мерзко копошащееся вороньё начало уничтожать урожай. И сделать что-либо было просто невозможно, всех охватило отчаяние. Но неожиданно с неба спикировала стая коршунов. Они молнией ворвались в бескрайнюю чёрную стаю, и бесстрашно ударили по ней. Сражение было жестоким, устрашённое вороньё рванулось вверх, но бой продолжался и там. Коршуны побеждали, всё больше убитых ворон сыпалось с небес, да только урожай в поле был полностью уничтожен. Остались лишь редкие колоски среди перемолоченной соломы.
Это видение всё еще стояло перед глазами, Елена проснулась в холодном поту. Казалось, надвигается что-то ужасное и зловещее. Чтобы прогнать пелену кошмара, она вышла на крыльцо, на воздух, прогоняя марь светом зари. День обещал быть солнечным и жарким.
На крыльце она столкнулась с мужем, моим отцом, вернувшимся с огорода с охапкой люцерны. Тот уже собирался на работу, в МТС. В поле работы полно, а он бригадир, ему успеть надо раньше всех. Хозяйка привычно завертелась по хозяйству. Наскоро ополоснувшись у рукомойника, Елена собрала мужу сумку с харчами, подоила корову и выгнала в стадо, где пастух уже собирал «чэрэду». Она вспомнила, что колхозную «бедарку» оставила с вечера дома. Кинула гнедому травы и быстро начала собираться. А в голове всё колючим ежом вертелся проклятый сон, не покидая, не давая покоя. Всё еще прокручивая кошмар, женщина наскоро проглотила завтрак, не чувствуя вкуса еды, собралась, наказала свекрови присмотреть за маленькой дочкой, сдать молоко на «госпоставку», присмотреть за скотиной. Запрягла Гнедка, и – в путь. Застоявшийся конь сразу перешёл на рысь, дорогу он знал, погонять не надо. Пока ехала, Елена всё пыталась собрать мысли в порядок, забыть такой яркий кошмар. Но ни воздух, ни природа не могли её успокоить. Пыталась думать и о работе, и о дочке, о том, что погода хороша, будет урожай, на трудодни получат много хлеба, корова Зорька попалась удойная, молока много, да хорошее какое! И сама она звеньевая полеводческого звена, с девчатами работают слаженно, в руках всё горит! И что её, опытного полевода, уважают в правлении колхоза имени Ворошилова. Вот, недавно с мужем они побывали на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве, столько было впечатлений! Да только мысли снова и снова сбивались на приснившийся кошмар, гвоздём засевший в голове.
Тем временем Гнедко принёс её прямиком к бригадной конторе. Впереди – море работы. Сегодня Елена ещё и за бригадира, с утра умчавшегося на совещание в правление колхоза. Женщина отпустила кухарке продукты из кладовой, распределила людей по местам, по ходу решая все накопившиеся вопросы. А потом ушла со своим звеном на прополку. Всё было как обычно – прополка, солнце, тяпки в натруженных руках. Понемногу Алексеевна успокоилась. Перед обедом всё звено собралось в тени лесополосы. Кухарка обещала обед привезти в поле…
И тут из пыльного облака на дороге показался всадник, гнавший коня намётом. Пожилая колхозница Еремеевна, в этот день работавшая с «молодычкамы», в сердцах возмутилась:
-– Та чи цэ Грышка, бисова нывира, лытыть ны глядючи, запалэ, нэхрысть бисов, коняку всмэрть!
Всадник же, спешившись, и едва переведя дух, выпалил скороговоркой:
-– По радиву тилькы шо пырыдалы, шо Гырмания пагана напала на нас. Война, бабонькы, война!
И поскакал дальше, в другие бригады. Слова обрушились камнем, несколько минут все ошарашенно молчали. Первой отмерла Фёкла Демидовна, потерявшая в Гражданскую войну мужа, а в Финскую – сына, и запричитала навзрыд, с горестными всхлипами. Девчата, видимо, по молодости, ещё не успели осмыслить весь трагизм обрушившегося несчастья. А меж тем Демидовна, вспомнив своих, тужила уже всерьёз, будоража всех. Её слёзы и причитания всколыхнули девчат, начавших потихоньку поскуливать. До всех дошло: пришла беда, да такая, что умом и не понять. Комсомолки-активистки Вера и Поля твёрдо заявили, что наша Красная Армия сильна, как никогда, агрессора быстро разобьют, и война будет недолгой. Долго молчавшая Дарья Еремеевна, скорбно поджав губы, сказала:
– Молоди вы ще, дивчата, нычого ны понимаитэ, и ны знаитэ, шо ця война будэ довгою та страшною. За тою Гырманиёй идэ багато стран, и вси воны дужэ слухають Гытлира того, падлюку. Багато погыбнэ нашого мыру. Мы йих побидым, тилькы якою циной? Скилькы ще будэ сырот та вдов у нашои дыржави?!
Так, в одночасье, яркий мирный день превратился в годину всеобщей печали и скорби. Все поняли – скоро война заберёт отцов и братьев, женихов и мужей, сыновей и внуков. И не все вернутся с этой войны. А многие уже осознали, какое несчастье обрушилось на каждую семью – и на Кубани, и по всему СССР. И никого война не обойдёт, никто не останется в стороне. Только теперь поняла Алексеевна свой сон, пророческий – вороны всё же напали на мирные кубанские поля.
После обеда приехал бригадир и внёс ясность в происходящее. Побывав в правлении, он поехал в Райзо, и там, в центре станицы, он оказался в толпе людей у уличного репродуктора, слушавших важное правительственное сообщение. Местом сбора оказалась площадь у сельмага (сейчас там «Вечный огонь»). Затаив дыхание, люди слушали, как после продолжительной паузы раздался глуховатый невыразительный голос наркома иностранных дел Молотова. Слова, произнесённые им, были страшнее выстрелов, разили наповал всех, собравшихся на площади. Война, которую СССР стремился если не избежать, так максимально отсрочить, пришла к самому порогу во всём ужасе своей реальности. И хотя о войне говорилось как-то обыденно, без особых эмоций, трагизм ситуации виден был сразу.
В оцепеневшую толпу продолжали градом сыпаться слова: «Война….Вероломное нападение фашистской Германии… Без объявления войны… Нарушив неприкосновенность наших границ… Самолёты бомбят мирные города и сёла…»
Напряжение собравшихся достигло предела. Первый же плач словно прорвал плотину. Женщины слёзно, горестно заголосили, от мужчин послышались проклятия в адрес проклятых фашистов. И горе, словно мутная пелена, повисло над землёй. Теперь жизнь всех людей, по всему СССР разделилась на два полюса: до войны и после… Да когда же будет оно, это после…
А к вечеру во дворе военкомата уже выстроилась очередь добровольцев.
Вчера не было войны
На следующий день в колхозе им. Ворошилова было общее собрание. На нём выступили представители райкома партии, райисполкома, комитета комсомола, правление колхоза. Выступавшие клеймили позором фашистов, вероломно напавших на нашу страну, и выражали уверенность в скорой победе советского народа. Выступления комсомольских вожаков были предельно оптимистичными. Уверенно, с апломбом они говорили, что «несколько сталинских ударов по агрессору – и Красная Армия подойдёт к границам Германии. А там немецкий пролетариат только и ждёт, чтобы восстать и сбросить ненавистного Гитлера. Наивные слова, и надежды тоже. Никто тогда не мог знать, что пройдёт 4 долгих-долгих года, лет поражений и побед, и огромных людских потерь, прежде, чем гитлеровские полчища будут разбиты, и Красная Армия придёт в Европу.
Сложно было в те дни представить, что не только нашим солдатам, офицерам и генералам придётся испытать всю тяжесть войны, что она непосильным грузом ляжет на плечи женщин, стариков, даже детей, оставшихся в тылу, и ноша эта будет титанически тяжела. Но народ всё преодолеет, невзирая на то, что пришла война, страшнее которой на земле ещё не было. А вот старые казаки, за плечами у которых было уже по три войны, после собрания, в кругу колхозников говорили, что «германец» очень силён, что у него хорошо вооружённая армия, имеющая опыт войны в Европе, что битва будет кровопролитной, и продлится не один год. Но не все им тогда поверили.
Следующий выпуск газеты «Знамя ударника» вышел 23 июня. На первой странице полностью поместили речь Молотова, а также Указ Президиума Верховного Совета СССР по мобилизации военнообязанных. Перечислялись возрастные группы, подлежавшие первоочередному призыву. Следующим Указом Президиума Верховного Совета в некоторых краях и областях СССР вводилось военное положение. Приводилась сводка от Главнокомандующего Красной Армией за 22 июня 1941 г. Она была несколько утешительной, но фиксировала факт нарушения границ СССР от Балтийского до Чёрного морей был очевиден.
В газете были статьи пропагандистского характера, с явным оттенком призыва: «Удесятерим свои силы на фронте труда», «Победим ненавистных фашистов», «Армия и народ едины», «Победим врага». В колхозах, совхозах и трудовых коллективах прошли трудовые собрания. Сообщалось, что 48-летний работник колхоза «Политотделец» Николай Тимофеевич Волошин написал заявление о желании пойти на фронт добровольцем.
«Мы победим!» – из резолюции собрания колхозников, рабочих и служащих ст. Стародеревянковской.
«Отправьте меня на фронт!» В заметке сообщалось, что председатель колхоза «Путь к коммунизму» Григорий Моисеевич Пономаренко написал заявление с просьбой об отправке его на фронт добровольцем.
«Уничтожим фашистских вероломных захватчиков!». Эта заметка сообщала о желании мужчин разных возрастных групп пойти на фронт добровольцами, защищать Родину.
Через несколько дней вышел следующий номер газеты, где редакция напечатала следующий Указ Президиума Верховного Совета СССР о введении в стране военного положения. Появились призывы, которых ждал весь советский народ: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами. С именем Сталина мы победим!».
Повсеместно зазвучал призыв людей труда: «Честным трудом поможем Красной Армии разбить врага!».
Публиковались репортажи с призывных пунктов района, где выстраивались очереди из призывников, прибывающих из станичных советов.
Экономика СССР спешно переводилась на военные рельсы.
А вскоре набатом на всю страну зазвучали слова великой песни, объединившей все чаяния советского народа в первые дни войны:
Вставай, страна огромная!
Вставай на смертный бой!
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой!
Н. Лемиш
Это зарисовка первых дней Великой Отечественной войны, которые уже перестали быть мирными, когда СССР был ввергнут в пучину кошмарной войны, принёсшей неисчислимые беды нашей стране, унёсшей миллионы жизней, исковеркавшей человеческие судьбы. Советский Союз боролся тогда за само своё существование, ибо фашистский режим ставил перед собой главную цель – практически полностью уничтожить славян, оставив лишь небольшую часть в качестве рабов. Неимоверными усилиями нашей страны, всего советского народа фашизм был побеждён. Именно СССР был победителем. Остальные страны Европы или практически сразу капитулировали, или были союзниками Гитлера. Америка же с шакальей хитростью «наблюдала из кустов» за «битвой титанов», чтобы присоединиться к победителю. Но опасность фашизма, в те годы, казалось, понимали все. И память о перенесённых страданиях, об опасности «коричневой чумы» для всего человечества будет, как тогда представлялось, вечной.
Но, видимо, для некоторых жизненный путь похож на резвый бег по полю, засеянному граблями. Иначе чем можно объяснить теперешний разгул русофобии, когда у некоторых европейских (и не только) лидеров за плечом ясно видна тень бесноватого фюрера с фанатично вскинутой загребущей лапой, снова жадно протянутой к российским просторам? Какая же короткая память, и как скуден разум у политиков, которых история ничему не учит. Снова чёрное вороньё летит на наши поля, норовя всё сожрать.
Хочется всем напомнить – не забывайте уроки Великой Отечественной войны, и потомкам своим намертво «вбейте в мозг», что попытки покорить и уничтожить Россию никому не удавались раньше, не получатся и теперь. А западным борзым «наполеончикам», нелишне было бы перед сном смотреть репортажи из бункера Гитлера и хронику Нюрнбергского процесса, от начала до конца.
«Через года, через века – помните…»
|
